Новости

 

 — Вы слышали, что сейчас происходит в Кудымкаре? Жители города упрекают врачей в халатности, которая приводит к смерти детей. Дошло до протестных митингов. Глава города Иван Мехоношин говорит, что цифры по младенческой смертности в Кудымкаре в пять раз ниже средних показателей по Пермскому краю.

 — Такого быть не может, там (в Кудымкаре — Properm.ru) умерло 22 ребенка за три года. В городе только «хирургических» за год умирает около 30. В Кудымкаре действительно смертность выше. Но их нельзя судить по канонам оказания детской помощи в краевом центре, в Кудымкаре окружная больница, а не специализированное детское лечебно-профилактическое учреждение.

Статистические показатели смертности у них высокие, но надо их тщательно анализировать. От каких причин погибли эти дети, какая была статистика лет 20 назад?

Сегодня критерии рождаемости совсем другие. Теперь живорожденным считается любой ребенок массой свыше 500 грамм, родившийся и продышавший самостоятельно более суток. Раньше такого не было, теперь новорожденный массой 500 грамм — полноценный ребенок. Вы представляете, какую надо иметь материально-техническую базу, чтобы такого ребенка выходить? Мало того, просто перевезти куда-нибудь из роддома? Это колоссальный труд и затраты.

Фото с митинга «За достойную медицину», который прошел в Кудымкаре 29 ноября.

Безусловно, они там (в Кудымкаре — Properm.ru) варятся в своем соку, и им сложно. Но для того, чтобы оценить ситуацию, которую сейчас называют «всплеском младенческой смертности за три года», надо очень глубоко проанализировать эту статистику. В частности, по критериям заболеваемости, по характеристикам самих детей.

К примеру, в 2015 году может родиться 15 детей с пороками, несовместимыми с жизнью, и все они погибнут. Из таких эпизодов и складывается такая «статистика».

Чтобы избежать рождения детей с пороками, надо матерей очень качественно обследовать на стадии беременности при помощи хорошего оборудования квалифицированными специалистами и желательно в краевом перинатальном центре. У нас до сих пор ультразвуком никто не обследует женщин, которые рожают вдалеке от Перми, они в краевой центр не обращаются и не приезжают. В результате мы получаем колоссальное количество порочных детей, хотя в принципе можно было бы сделать аборт и все.

Но у нас ведется борьба с абортами. Мы пытаемся поднять рождаемость, поэтому вынашиваем любую беременность, даже если она насквозь порочная. Задачу повышать рождаемость с акушеров никто не снимал. Но потом возникают проблемы у неонатологов и детских врачей, ведь это они занимаются с детьми, которые потом от этих же пороков погибают. В итоге начинают обвинять врачей, что они «безрукие», «некомпетентные», и «ничего не понимают».

Самая большая глупость обвинять в этом (высокой детской смертности — Properm.ru) главного врача (Кудымкарской окружной больницы — Properm.ru). Я прекрасно знаю Козловского Виталия Каземировича, он всю жизнь положил на эту больницу, и теперь такой вот идет накат. Это, мне кажется, спровоцированная акция, подготовленная, будто хотят главного врача поменять. Ну заменят они главного врача, дальше что? Что им, новую больницу построят? Нет! Там здание больницы — 60-х годов постройки. Из этой базы выжать что-то больше — маловыполнимая задача.

 — Так что же делать с Кудымкаром?

 — Надо во-первых изучать статистику по смертности и проанализировать ее, а также причину митингов в Кудымкаре. За этой статистикой может скрываться разная информация, и трактовать ее можно будет как в пользу детских врачей города, так и во вред. А разъяснять результаты должна как минимум комиссия, которая не будет кого-то прикрывать или наоборот закапывать, типа краевого минздрава или районного. Лучше, если это будет комиссия независимых экспертов из другого города.

Во-вторых, убрав главного врача больницы, его организаторы проблему не решат. Скорее всего, произойдет обратный эффект, ситуация еще и ухудшится.

Фото Есении Петровой, которая умерла не дожив до трех месяцев после неправильно поставленного диагноза.

 — У высокой смертности могут быть объективные причины?

 — Конечно! Не вкладывая ничего в окружную больницу, откуда вы возьмете понижение смертности? Во-вторых, надо исследовать само явление. Нельзя просто так говорить — «Повысилась смертность, вы (врачи — Properm.ru) виноваты». Никто даже не пытается разобраться в причинах. На основании одной цифры судить ни о чем нельзя, там тысячи показателей, и каждый случай индивидуальный. Если анализ качественно провести, такие выводы будут, что все министерство здравоохранения Пермского края ахнет.

 — От чего?

 — От того, что надо врачей учить. Надо понимать, что в изменившихся условиях того, что есть в качестве материальной базы, совершенно недостаточно, чтобы таких детей выхаживать. Надо выращивать преемственность между стационарами. Здесь и материальные затраты нужны, и организационная работа предстоит большая, и решение кадровых вопросов. Кто из врачей окружной больницы, из педиатров ездил хоть раз на учебу по неонатологии хотя бы в Петербург? Ответ: никто ни разу туда не ездил. Так какой с них спрос? Они работают категориями 60–70 годов, когда они учились, а сейчас на дворе 21 век, и ситуация изменилась. Что вы будете спрашивать с людей, которые работают алгоритмами 40-летней давности?

 — В июне 2014 года Виктор Басаргин заявил, что в 2013 году удалось остановить отток кадров. Это действительно так?

 — Он отчасти прав. Примеров, когда едут на село, например, в Пермский район, достаточно много и среди моих знакомых. Врачам там дают миллион рублей, в 2013 году они могли себе ипотеку позволить. Конец 2013-го и начало 2014-го — это расцвет программы привлечения медицинских кадров на село (Долгосрочная целевая программа «Привлечение и закрепление медицинских кадров в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения Пермского края на 2013–2015 годы» — Properm.ru). Многие уехали в Краснокамск, в Лобаново, в Пермский район. Кто поближе к городу, ездят подрабатывать, это для них такой пятилетний «старт», чтобы какие-то деньги на жилье собрать. Поэтому здесь губернатор прав, на программу полмиллиарда потрачено, они же не впустую ушли.

Отток кадров из медицины будет в 2015 году. Сейчас прогрессивно упала заработная плата, крах ОМС наступает. Часть народу, конечно, уйдет, но сейчас эти процессы не будут такими резкими, как в 90-х. В плане материального насыщения 2012–2013 годы хорошо прошли, врачам удалось что-то заработать. Программы работали, и сельские, и подъемные, и пилотные проекты для хирургов, да и главные врачи пытались стабилизировать финансовую обстановку. С лета этого года ситуация начала ухудшаться.

 — В чем выразилось ухудшение?

 — Средний уровень зарплат пополз вниз. 1 октября в министерстве (здравоохранения Пермского края — Properm.ru) было совещание, и информация такая прошла: главным врачам ограничили зарплату в пределах 70 тыс. рублей. Если даже управляющему составу понизили средний уровень зарплаты, это о многом говорит.

Следующему министру здравоохранения края будет сложнее. Анастасия Крутень поруководила отраслью в неплохие времена, программы, касающиеся здравоохранения финансировались хорошо.

Следующему министру придется столкнуться с оттоком кадров, с тем, что потребность в закупке материалов возрастет, с проблемой импортозамещения. Некоторые препараты придется покупать за совершенно другие деньги потому что у нас просто не производится ничего подобного в России. Соответственно, закупаться они будут в меньших размерах, чем нужно, что вызовет волну негодования.

С управленческим составом начнутся сложности — кто-то не захочет за такие деньги работать. Основная проблема в том, что бюджет на 2015 год «оэмэсный» сильно сокращен, и придется с большим скрипом эти средства растягивать.

Насчет специалистов пока формально все укомплектовано. Но это очень сильно зависит от профиля.

 — Куда пойдут работать врачи, которые недовольны снижением зарплаты?

 — Очень сложно сказать, мест не так уж много. Частные клиники практически заполнены, начинающие специалисты их особо не интересуют. При сильном снижении зарплат не могу сказать, какие они профессии выберут, но то, что это будет происходить, однозначно. Работа врача за 20–30 тыс. рублей в месяц мало кого будет интересовать.

Стационары всегда проблем с кадрами не испытывали, больше всего поликлиники пострадают — районные и городские. Детские уже столкнулись с серьезными проблемами. Пойди найди в районной поликлинике детского хирурга или эндокринолога. В лучше случае приходит раз в три недели приглашенный специалист.

 — Мои знакомые врачи после смены в муниципальной больнице идут в частную клинику. Плюс в выходные выходят на работу. Это норма?

 — Да. До обеда врачи работают на государство, после обеда на 2–3 частные клиники. Зарплаты с одной работы трудоспособному врачу недостаточно, особенно если он семейный.

 — Как ситуация с услугами здравоохранения обстоит за пределами Перми?

 — В ближайших от Перми городах, в пределах сотни километров, еще не такая катастрофа, как в Чердыни, на севере, в Красновишерском районе, где закрыли больницу. Закрыть-то ее закрыли, а вопрос с транспортировкой пациентов толком не организовали.

 — Расскажите об оснащении медицинским оборудованием пермских больниц.

 — По-разному. Где-то есть кое-какое оборудование, где-то нет вообще ничего. Тем не менее, на модернизацию деньги потратили и немалые. Вопрос к управленцам, которые это делали, какого эффекта они добились. У нас есть городские клиники в Перми, крупные больницы, оснащенные оборудованием, которое вызовет только смех коллег из центральной России. Что-то там, наверно, и поставили, но в целом ситуация очень нехорошая. Все очень старое.

В 80-х срок службы медоборудования измерялся десятилетиями: купили какой-нибудь аппарат, он 10 лет работает без проблем. Сейчас все устаревает за год-два. Все, что было поставлено в середине 00-х, сейчас глубокое старье. Технологии шагают быстрее, чем госпрограммы по обновлению оборудования. Аппарат УЗИ устаревает за год-два, он уже не считается экспертным, если не обладает определенным набором функций. То же самое с любой визуализацией — КТ, МРТ и хирургическим оборудованием.

 — Назовите три проблемы, с которыми вам приходится регулярно сталкиваться в учреждениях здравоохранения?

 — Феноменальная бюрократизация. Сложность в проведении всех процессов. Второе — очень низкая скорость принятия решения. Третья проблема в том, что то, что происходит в сфере здравоохранения, похоже на выживание, а не достижение высокого уровня.

 — Принято полагать, что бесплатную медицину сознательно выживают. Почему это происходит?

 — Это общероссийская тенденция. Все идет к страховой модели здравоохранения, которая изначально на базовый уровень услуги рассчитана. Поэтому есть очень большая ниша для частных компаний, которые работают качественней по сервису и быстрее.

Производится укрупнение центров, так ими проще управлять, их проще содержать. Существенного расширения услуг не будет. По-прежнему будет тенденция к сокращению коек, к оптимизации.

На данном этапе нас со страховой медициной развитых стран не стоит сравнивать, у нас сейчас модель сложная и кривая. С одной стороны, есть деньги в федеральном фонде ОМС, но их сложно потратить — слишком много надзорных органов, процесс забюрократизирован, все происходит очень медленно, тогда как наши западные коллеги работают над упрощением этих схем, чтобы это было быстрее и эффективнее.

 — Какие вы заметили положительные изменения в краевой и городской медицине за последние 1–3 года?

 — Медицина в Перми во многом держится на энтузиастах. Модернизация 2011–2013 годов благотворно повлияла на отрасль: кое-что заменили, кое-что поставили, стало интереснее работать, появились возможности для диагностики и для лечения, прогресс все равно есть.

Но очень страдает сектор обучения. Обучение врачей в Перми сегодня это получение диплома. Не происходит обучения в центральных клиниках России, и, тем более, зарубежья.

Бросается в глаза по сравнению с коллегами из соседних городов наш общий низкий уровень. Приезжаешь в городскую больницу любую — «четверку», «девятку», «двойку», и попадаешь в 80-е. Взять Екатеринбург, Челябинск, Тюмень — все равно мы выглядим бедно.

 — Чем это можно объяснить?

 — Не знаю. Может быть, денег у нас хронически не было в Пермском крае. Или не было желания в федеральные программы заходить за финансированием. А может, причины надо искать в том, что управление все время менялось. За шесть лет восемь глав департамента городского управления сменилось. Получается на этой должности человек сидел в кресле, в среднем, несколько месяцев. Что за это время можно успеть сделать?